ДEД КAM.

Б реду, обмануть хочу. Жидкость. Закаменелые головки бывших жителей островка Прунзаки. Когда-то здесь было очень хорошо. Дед Кам говорил о зеленных садах, грушах, свисающих вниз.
-Ну и у.., ужас, мало вам в пятьдесят шестом было. Безответственно ведете себя, господа милые. - С крыши упала белка, оторванные ручки,

рванная рана в груди открывала на всеобщее обозрение еще бьющиеся сердце. - Кони, кони, вы мои серенькие. Не надо было вас, вот так вот, без всякой этой вашей предвзятости… Лезете на рожон когда не надо, а мне потом больно.
- Выключи эту гадость. Я повторять не буду. Мать твоя третий день в больнице, а ты не разу не поинтересовался ее здоровьем. Выпороть бы тебя хорошенько, да Авдотю жалко. Просила не трогать тебя, будто заразный. А я все равно не верю.
Около реки было холодно. На том берегу жгли сарай - последнею надежду Вити укрыться этой ночью от заморозков. Он сел на илистую, почти что неприятную, почву. Ему так хотелось снова, как тогда, обнять мать и услышать ее теплую, июньскую речь.
Небольшая капля упала рядом с Витиным мизинцем левой ноги. Только сейчас он заметил, что сидит босиком. Грязные, немытые и очень вонючие ноги выглядели абсолютно невинно и даже соблазнительно. - Если все вокруг настолько непривлекательно, то почему, какие-то части тела, могут вызывать столько положительных эмоций.
В избе только что закончилась большая стирка. На расстоянии 2 метров ничего не было видно. - Вот свиньи. - Дядя Коля, нетрезвый, но гладко выбритый, доедал последнею луковицу. Витя с силой засунул ладонь в рот дяди Коли. Тот даже подавиться не успел. Побарахтался немножко и затих.
Большие и неказистые серые зайцы бежали вниз. Сзади на велосипеде с большой скоростью двигался дед Кам. Таким его еще не видели. Седые волосы развивались по ветру. Зипун был расстегнут, вместо штанов - гавайские пестрые шорты. В руках он держал большое знамя, на котором вырисовывался массовый исход людей с тыквообразными головами.
- Выходи, что заперся, черт!

Профессор Шаганян